На Каме

На Каме

Ф. Кунилов

За стерлядями
Одно лето я жил на правом берегу Камы, где раньше находилась пароходная пристань "Сенная", затем переведенная выше по реке. Новая пристань носит название "Ножовка".

Немного выше Сенной тянется зеленый остров, разделяющий реку на два широких русла.

Я пришел на берег Камы посидеть у избушки бакенщика Кузьмы Ивановича, с которым у меня установилась хорошая рыбацкая дружба. Я часто помогал ему ставить по вечерам подольники, а он снабжал меня "бабкой", которую добывал в глинистом яру в километре от нашего местожительства.

Кузьму Ивановича называли бывалым человеком. Он в молодости работал на уральских заводах, занимался золотоискательством, плавал бурлаком на плотах, плотничал и батрачил у кулаков. Под старость нашел себе более спокойную работу — заделался бакенщиком на Каме, которую любил с какой-то особенной нежностью, всегда отзывался о ней почтительно.

— Кама, это, брат, родная река,- говаривал он, посасывая свою носогрейку.- Сколько рабочего народу кормится на Каме. Тут и пароходы, и баржи, и плоты! Работы хватает всем. А рыбы-то, рыбы-то какие водятся в реке: осетры, стерляди, налимы. Только не ленись, лови в свое удовольствие. Богатая, нужнейшая река!

В этот вечер Кузьма Иванович рано поставил подольник и теперь сидел у костра, над которым висел почерневший от времени и дыма жестяной чайник.

Многоводная Кама, вырвавшись из-за острова, разливалась, широким плесом и плыла в зеленых берегах на юг, к своей старшей сестре — Волге.

Надвигалась тихая августовская ночь.

На реке, у нижней оконечности острова, светлой точкой маячил белый бакен. В небе загорались неяркие звезды.

— Ну, как твои успехи сегодня, малец,- спросил меня Кузьма Иванович, подбросив хвороста в огонь.- Наловил подъязиков?

— Плоховато сегодня клевало, Кузьма Иванович. Ловилась, все мелочь.

— Наше рыбацкое дело такое: сегодня с рыбой, а завтра с ухой,- высказал он рыбацкую шутку-поговорку. Он помолчал немного, подкинул сучьев в огонь:

— Неплохо бы тебе стерлядок половить… Тетке на пирог. Как думаешь?

— Да я не знаю, как их ловить на удочку,- сказал я нерешительно.

— Дело нехитрое. Ежели хочешь, пойдем сегодня половим. Неси свои удочки да скажи тетке, что со мной идешь на ночевку чтобы не беспокоилась.

Дом моего дяди находился недалеко. Я живо сбегал домой и принес две удочки и коробку с червями.

Кузьма Иванович осмотрел мои снасти: березовые удилища, волосяные лески и крючки на жилковых поводках. Крючками снабдил меня дедушка, когда я уезжал на Каму к дяде, а лески я скрутил сам из конского волоса.

— Ишь ты! У тебя все приспособлено хорошо,- одобрительно отозвался Кузьма Иванович о моих снастях.- Вот только лески немного тонковаты: надо бы привязать в восемь волосков. Ежели крупная рыба возьмет, трудновато будет с ней справиться. Ну да как-нибудь вытянем ее. Грузила вот надо поставить потяжелее да к тому же и бубенцы на удильники подвесить. Пойду поищу у себя в хибарке. Это добро где-то валялось на полке.

Он принес из избушки два свинцовых грузила и два маленьких, бубенчика.

— Как стерлядка потянет насадку — бубенец и зазвенит. Тогда не зевай, берись за удочку да ловчее подсекай рыбу,- говорил он, привязывая бубенцы к удильникам и грузила к лесе немного выше поводка...- А черви у тебя какие?

— Красные. Хорошие черви, навозные,- пояснил я.

— Дело вышло бы важнее, ежели "бабку" насадить. "Бабка" — это, брат, такая насадка, которую стерлядка безотказно берет. У меня сейчас в запасе "бабки" нет… Вот завтра поеду копать на Синий яр. Ну да как-нибудь и на червя заловим. Не впервой!..

Сверху прошел пассажирский пароход, отражаясь яркими огнями на спокойной глади реки. Волны от него несколько минут шуршали на галечном берегу, а затем на реке снова воцарилась тишина.

Кузьма Иванович выпил кружку чаю с черным хлебом, и мы, забрав удочки, зашагали по берегу к месту ловли стерлядей.

У галечной косы, вытянувшейся в реку, он остановился.

— Вот с этой косы и будем ловить. Течение тут быстрое, дно галечное. Стерлядка тут держится,- говорил он, разматывая удочку.

Я тоже размотал леску и насадил на крючок крупного червя.

— Ночью она, стерлядка-то, на бырь идет по гальке,- рассказывал Кузьма Иванович.- В этом месте на подольник попадает. Л лучше всего ловится в ярах, где живет "бабка". Она ее выковыривает носом из ила. А нос-то у стерляди, сам знаешь какой,- острый, как шило...

Мы принесли с берега на мысок камни, укрепили в них комли удилищ и закинули насадку подальше в реку. Тяжелые грузила шлепнулись по воде.

— А теперь посидим на бережку, покурим.

Мы устроили сиденье из плитняка, в изобилии разбросанного по берегу, и стали прислушиваться. Хотя ночь была безлунная, но при отблеске звезд на воде удочки тянулись заметными черными тенями от берега в реку. Кузьма Иванович, попыхивая носогрейкой, рассказывал:

— Стерлядь, брат, рыба сурьезная. Насадку забирает по-хорошему, без обмана. Только торопиться с подсечкой не следует. Заберет всего червя в рот, тогда и подсекай.

Тишина ночи нарушалась лишь мелодичным журчаньем струй, пробиравшихся между валунами, да криком совы в лесу. Слух напряженно ловил каждый звук.

Около полуночи на моей удочке сначала тихо, потом сильнее зазвенел бубенец. Я сорвался с места и схватил удилище. Кузьма Иванович последовал за мной:

— Не торопись подсекать. Пускай заберет червя. Отдай немного лесы, — торопливо полушепотом советовал он, следя за моей рукой.

А бубенчик позванивал нежной трелью. Рыба, видимо, основательно забрала насадку.

Я энергично подсек и сразу же почувствовал, что на крючке сидит крупная рыба.

— Не торопись, веди потихоньку. Ежели взяла крупная, она, брат, попрет в реку. Держи на лесе, — советовал Кузьма Иванович. Вершинка гибкого удилища гнулась к воде. Рыба по дну шла против течения. Я напряженно вглядывался в реку. Где-то на дне ходила рыба, давая знать о себе короткими толчками, передававшимися по лесе. Я в первые моменты давал ход рыбе, идя по берегу. Но удилище стало гнуться еще сильнее, леса могла не выдержать напряжения… Но вот рыба остановилась, может быть, залегла за камень...

— Вертай ее к себе, осторожнее подтягивай. Пойдет за лесой,- советовал Кузьма Иванович.

Я потянул рыбу к берегу. Она пошла за лесой. Только раз она вышла наверх и шлепнула хвостом. А потом снова пошла ко дну.

Кузьма Иванович подбадривал меня:

— Идет, идет… Она, стерлядка-то, не то, что голавль али язь: не мотается в стороны, идет спокойно. Смирная рыба, настоящая, брат, рыба, первеющая ..

Я отступал от воды по гальке и тянул рыбу, которая шла довольно спокойно, не оказывая большого сопротивления. Когда она была уже недалеко от берега, Кузьма Иванович, перехватил руками лесу. Он разогнал рыбу и ловко вытянул ее по гальке на отлогий берег.

— Вот она, стерлядка-то… Рыба, что тебе надо. Фунтов на пять вытянет — не меньше. Хорошую ты рыбину поймал, важнецкую, — восторженно говорил он, держа в руках красавицу камских вод — остроносую стерлядь.

Я взял рыбу из его рук и торопливо стал вынимать крючок из ее круглого рта.

— Куда мы ее положим, Кузьма Иванович?

— Ах мы, зевахи. Корзинку не взяли. Клади рыбу за камнями. Не уйдет с берега.

Я уложил драгоценную добычу между двумя валунами подальше от берега, надел на крючок свежего червя и снова закинул леску.

Мы присели на камни и стали ждать новых поклевок. Ближе к рассвету зазвенел бубенец на удочке Кузьмы Ивановича. Он подсек рыбу и начал выводить.

— Ну, милая, не ершись, — уговаривал он рыбу. — Вертай к берегу, к берегу… Иди скромненько. Не хочешь, в реку пошла? Ишь, какая хитрая. Нет, брат, шалишь, меня не проведешь...

И Кузьма Иванович, ловко орудуя удилищем, то сдавал лесу, при сильных потяжках рыбы, то подтягивал ее к берегу. Наконец, после непродолжительной борьбы он подвел ее и выкинул на гальку.

— Вот и мы с рыбой. Тоже, брат, не плохая рыба, фунта на три будет. Добрая стерлядка, — с какой-то особой нежностью говорил он, освобождая крючок из рыбы.

Он отнес рыбу за камни и снова забросил леску в реку.

Вскоре бубенец зазвенел на его удочке. На этот раз Кузьма Иванович еще быстрее справился с рыбой. Он без особой возни выволок ее на берег. Стерлядь была небольшая — фунта на полтора.

Становилось светлее. На востоке появились розовые полосы утренней зари. Снизу прошел буксирный пароход с двумя баржами, взмутив воду у берега.

— Пора нам и кончать. Больше клевать не будет,- объявил Кузьма Иванович, вынимая свою удочку из воды.

Мы пошли домой.

— Кузьма Иванович, а стерляди наверх выходят?

— Случается. Однажды я поймал стерлядку сверху. Дело было ночью. Тогда летела "бабка". Рыбы вышли наверх и хватали ее. Я ловил без грузила и поплавка, насаживал бабочек. Разные рыбы попадали. А потом схватила стерлядка. Небольшая, правда, была — фунта на два.

Разговаривая, мы подошли к избушке Кузьмы Ивановича.

— Иди теперь домой спать. Как-нибудь в другой раз сходим еще половим стерлядок,- сказал мне на прощанье бакенщик.

Однако половить с ним стерлядей в другой раз мне не пришлось. Погода изменилась, пошли дожди с холодными ветрами, ночная ловля стала невозможна.

На "бабку"
В реку Каму близ села Слудки, выше города Молотова, впадает лесная река Обва. По Обве в старые годы шел усиленный сплав леса с верховьев этой реки и ее притоков Сивы и Кизьвы. На устье Обвы лес собирали в огромные плоты, и буксирные пароходы отводили их по Каме и Волге в низовые волжские города.

В те далекие времена я служил "мальчиком при конторе" на лесосплаве промышленника Бердинского. Зарплаты мне за мою службу не полагалось, но харчи были хозяйские. Мне поручено было выдавать со склада на кухню провизию для плотовщиков, а также выполнял я и другие работы по конторе.

Наша контора находилась на плоту недалеко от устья Обвы Поэтому все свободное время я отдавал уженью рыбы. У меня были три удочки, оснащенные волосяными лесками и хорошими крючками. Ловил я с плотов разную рыбу. Крупные лещи и язи часто рвали мои лесы и ломали крючки. Однако мелкой рыбы я налавливал иногда много, и наш повар Петрович частенько кормил служащих конторы ухой из моего улова. Рыбу помогал ловить и сам Петрович — тоже заядлый удильщик. Он вырезал в лесу огромной длины березовое удилище и выпросил у меня лесу в семь волосков и большой крючок.

— Мне нужна снасть покрепче и крючок покрупнее. Хочу ловить крупную рыбу, а не мелочь,- заявил он категорически.

— Да, мелочь,- обиделся я,- на два фунта язь — это тебе мелочь? Тоже сказал!

— Ну, не обижайся. Много ли ты таких больших рыб ловишь? Все больше полфунтовики, а то и меньше. А подусты твои — одни кости...

Петрович ловил со дна, прицепив к лесе тяжелый груз. На крючок надевал самого большого червя. По утрам он высиживал на плоту часами, терпеливо ожидая поклевки. Однако его больших червей редко брала крупная рыба, а мелочь и вовсе не ловилась на них. Однажды ему повезло на вечерней сиже. Крупного выползка взял пятифунтовый лещ, которого он благополучно подвел к плоту и рукой схватил за глаза.

— Вот это лещина! Не чета твоим язишкам, — кивнул он в мою сторону и торжественно унес рыбу в барак.

В начале июня установилась теплая безветренная погода. Однажды вечером, когда солнце уже садилось за холмистыми полями, над рекой появились нежные, почти прозрачные, бабочки-поденки. Они, как пушистые снежинки, кружились над рекой, падали на воду и погибали.

А в это время по реке пошли всплески крупных рыб, поднявшихся на поверхность за лакомой добычей.

Я вспомнил рассказ моего приятеля бакенщика Кузьмы Ивановича о ночной ловле рыбы на поденку и побежал за удочками. Петрович мыл на кухне посуду. Я крикнул ему на ходу:

— Петрович! "Бабка" полетела. Аида рыбу ловить! Слышь, как плещется.

Сняв с лесы грузила, я поймал трех бабочек, насадил их на "рючок и забросил в реку. Моя насадка сразу же затерялась среди падающих на воду бабочек. Я с напряжением вглядывался в реку, сжимая в руке комель удилища. Вот вершинка удочки дрогнула, я привычным взмахом сделал подсечку. Насадку схватила крупная рыба. Она сделала резкий бросок вглубь и молниеносно унесла крючок с обрывком лесы.

— Сорвалась,- с огорчением сказал я Петровичу, появившемуся рядом со мной со своим длинным удилищем.

— Привяжешь новый крючок,- буркнул он и торопливо стал налаживать для ловли свою удочку.

Я сбегал за другим удилищем, привязал более прочную лесу и снова начал ловлю. К нам подошли плотовщики, заинтересовавшись необычайной ловлей. Они хватали для нас бабочек и помогали подсачивать рыбу Поклевки были довольно часты, попадали язи, лещики и чехони. Мне удалось поймать двух лещей и язя до пяти фунтов весом, а также двухфунтовую стерлядь. Удачно ловил и Петрович.

Летняя ночь на севере коротка. С рассветом вылет бабочек прекратился. Плоты и берега реки были покрыты трупами погибших насекомых. Я не помню сейчас, сколько рыбы мы поймали в ту ночь, но, по-видимому, немало. На следующий день Петрович кормил ухой весь наш сплавной коллектив.